История[править]
Ещё в 1908 г. Русская Императорская армия получила 10 бронеавтомобилей типа Накашидзе-Шаррон, построенных французской фирмой “Charron, Girardot et Voigt” по проекту, разработанному в 1904 г. офицером русской армии М.А. Накашидзе. Эта весьма передовая по тем временам боевая машина получила весьма положительные отзывы военных, однако на ней довоенное развитие броневых сил и закончилось. В немалой степени этому способствовала трагическая гибель М.Н. Накашидзе при взрыве на даче премьер-министра Петра Столыпина 25 (12) августа 1906 г. Без энергии своего создателя бронеавтомобили, образно говоря, “легли на полку”. Дальнейших заказов на их производство не последовало, и к началу Первой мировой войны Российская империя подошла, практически не располагая бронеавтомобилями.
Однако, по всей видимости, Накашидзе-Шаррон всё же остался в памяти военных, которые вспомнили о бронеавтомобилях практически сразу же после начала войны. По-видимому, немалым толчком к разработке собственной бронетехники послужило также применение неких бронеавтомобилей немецкими войсками в Восточной Пруссии. В частности, командующий Северо-Западным фронтом генерал от кавалерии Я.Г. Жилинский в своём приказе за №35 от 19 августа 1914 г. открыто указывает, что “немцы с успехом пользуются пулемётами, поставленными на бронированных автомобилях”. В соответствии с этим приказом формировались специальные отряды конных сапёров, призванные создавать на дорогах препятствия для передвижений бронеавтомобилей врага.
В итоге, во фронтовых частях сразу же начались попытки создания собственных броневиков. В частности, во второй декаде сентября командир 5-й автомобильной роты штабс-капитан И.Н. Бажанов вместе с бригадой ремонтников прямо в действующей армии собрал бронеавтомобиль на шасси итальянского грузовика фирмы SPA для 25-й пехотной дивизии.
Но самое важное событие в деле создания русских бронеавтомобилей состоялось 17 августа 1914 г., когда военный министр Российской империи генерал-адъютант В.А. Сухомлинов предложил полковнику лейб-гвардии Егерского полка Александру Николаевичу Добржанскому сформировать “бронированную пулемётную автомобильную батарею”
В свою очередь, Сухомлинов действовал во исполнение аналогичного требования Великого Князя Николая Николаевича. Через два дня, 19 августа резолюцией военного министра было “положено начало существованию блиндированных автомобилей и формированию 1-й пулемётной автомобильной роты”. В поле зрения военного министра Добржанский появился достаточно закономерно — именно он годом ранее занимался разработкой бронебойных пуль для 7,62-мм винтовки Мосина обр. 1891 г., а с началом войны развил активную деятельность, пропагандируя вооружение армии бронированными автомобилями.
Уже в первых числах сентября 1914 г. Добржанский разработал эскизный проект нового бронеавтомобиля, для которого предполагал использовать достаточно надёжные в техническом плане шасси Руссо-Балт С24/40 (вероятнее всего, серии XIII-бис) с двигателем мощностью 40 л.с. Рабочие чертежи были разработаны инженером-механиком, штабс-капитаном Корпуса корабельных инженеров А.Я. Грауэном. Бронирование и установку вооружения решено было проводить в бронепрокатной мастерской № 2 Ижорского завода (город Колпино). В процессе проектирования Добржанскому и Грауэну пришлось решать целый ворох дополнительных задач: от определения состава брони и способов её соединения с металлическим каркасом — до методов усиления шасси. Для ускорения работ было решено отказаться от разработки пулемётных башен, расположив вооружение из трёх 7,62-мм пулемётов Максим в корпусе в особых установках, разработку которых поручили полковнику Соколову.
Для создания бронеавтомобилей Военное министерство выделило восемь шасси: № 530, 532 (?), 533, 534, 535, 538, 539, и 542. Изготовление всех восьми броневиков было завершено уже в первых числах октября 1914 г. 12 октября свежесформированная 1-я автомобильная пулемётная рота, имевшая в своём составе 8 бронеавтомобилей Руссо-Балт тип С, один Маннесманн-Мулаг и небронированные грузовики Бенц и Олдайс с пушками в кузовах, прибыла в Царское Село, где её осмотрел император Николай II, а 16 октября, после “напутственного молебна”, рота отправилась на фронт, в оперативное подчинение штаба 2-й армии.
